О великой русской королеве сцены, будоражившей умы современников, о статной женщине с портрета кисти Серова, по которому мы писали сочинения, владея лишь скудными знаниями из школьной программы, рассказывает Раиса Ильинична Островская, которая вот уже много лет заведует музеем М.Н. Ермоловой.
ПриоткрываЯ
завесу истории
Корни семьи Ермоловых уходили глубоко в театральную почву. Ее дед был крепостным скрипачом у князя Михаила Петровича Волконского, впоследствии был отпущен на волю. Все его большое семейство так или иначе имело отношение к театру. Средний сын, Николай, окончил театральную школу при Малом театре, на Неглинной, дом 6, ту, что в наше время называется театральным училищем имени Щепкина. Николай Алексеевич, отец Марии Николаевны, был человеком актерски весьма одаренным, великолепно рисовал, писал водевили, и они шли в Малом театре, но судьба распорядилась так, что он стал суфлером в данном театре. В семье было три девочки: старшая Мария, средняя Анна и младшая Александра. Марию неполных девяти лет отдают в ту же театральную школу, а именно в балет, так как это было особенно популярно тогда. Она учится и, как казенная воспитанница, в школе же и живет. Будни воспитанниц на редкость монотонны, однообразны – с утра до вечера у балетного станка. Но, с другой стороны, эти занятия выработали у юной девушки необыкновенную осанку, лаконичную пластическую и мимическую выразительность, острое чувство ритма и спектакля в целом.
Провал
Казалось, все в ее судьбе было предопределено заранее и вполне логично, и все же случай имел в жизни Ермоловой не самое последнее значение. Наделенная Божьим даром, она всегда искала и находила способы самовыражения – разыгрывала спектакли перед сестрами, воспитанницами, приезжая домой на каникулы, сочиняла, если не романы, то стихи и сказки. Тогда бенефисы давались не только актерам, но и художникам, суфлерам. Это была своего рода материальная помощь творческим людям, доход шел непосредственно бенефицианту. Марии было 13 лет, когда ее отцу дали бенефис на сцене Малого театра и разрешили выбрать пьесу. Николай Алексеевич выбрал водевиль "Жених нарасхват" и занял в нем свою старшую дочь, девочку серьезную, несколько мрачную, не питающую к водевилям особой любви. Мария сильно нервничала, да и плохо себя чувствовала – накануне строгий отец разрешил лишь малую толику грима … И это был провал. А впоследствии все вехи сценического пути Ермоловой выявили в ней глубокий трагедийный талант. При невероятной скромности уверенность в том, что она станет актрисой, видимо, в ней жила всегда. Она доказывала это, разыгрывая драматические и трагедийные роли в повседневности, в своем, детском еще, коллективе, в казенной спальне театральной школы.
Его велиЧество слуЧай
И вот фортуна опять преподносит "случай". Наталья Михайловна Медведева, великая актриса, занимавшая тогда первое положение в труппе Малого театра, выбрала для своего бенефиса в 1880 году довольно сложную пьесу немецкого драматурга 18 века Лессинга – "Эмилия Галотти". Роль Эмилии была поручена ведущей драматической актрисе Гликерии Николаевне Федотовой. Она была старше Марии на 6 лет. Будучи сиротой, выдвинулась исключительно за счет силы таланта. Случилось так, что незадолго до премьеры Федотова заболела. Дочь подруги Наталии Михайловны училась в театральной школе вместе с Машей Ермоловой. И эта юная девочка, Лиза Семенова, находит в себе решительность и настойчиво советует приме посмотреть Машу, которой, к тому времени уже восхищались, все воспитанницы балетного класса. Медведева сначала отказалась, но, подумав, поехала. В школе она попросила вызвать к ней Машу Ермолову. Девочке в то время стукнуло уже 16 лет, она была рослой, не очень пластичной, смотрела исподлобья, волчонком. Актриса спросила: "Ты можешь выучить эту роль?"
"Да."
" А когда мне заехать?"
"Да хоть завтра!"
На следующий день Медведева приезжает в школу и просит Машу разыграть начало роли, там же, на школьной сцене. Потом, вспоминала она, когда эта девочка выбежала на сцену и низким, грудным голосом произнесла: "Слава Богу, слава Богу! Я в безопасности!", – мурашки забегали по спине. Это ощущение – решающее. Всего 16 лет, Ермолова еще неважно двигается, грубоват, "необработан" голос, но какая искренность, какая сила таланта! Прима поняла, что перед ней настоящая актриса, и впоследствии на всю жизнь она стала для Марии старшей подругой, настоящим "добрым ангелом".
Успех
Из воспоминаний М.Н. Ермоловой: " Боже! Я не перенесу, если меня не вызовут ни разу! Если я провалюсь! Перед выходом я робела, молилась и плакала. Мне казалось, что я забыла роль, что я не скажу ни слова. Вдруг меня кто-то толкнул сзади, и я была на сцене…
…Аплодисменты на минуту остановили меня, я не видела публики… я видела только мельком какое-то пестрое пятно… я почувствовала вдруг, что я не робкая девочка, а актриса… Первая сцена прошла, я ухожу и слышу громкие аплодисменты и вызовы… дрожа, но уже не от робости, а от счастья, я вышла раскланяться с публикой … мне единодушно хлопали; убежавши за кулисы, я зарыдала. Меня поздравляли, целовали! О, как я была счастлива в эту минуту! Я думала, что меня вызовут раз. Меня вызывали 12 раз!".
Ермолова ошибалась – занавес поднимали 28 раз! Успех был абсолютным и почти невероятным. Даже самые строгие критики не могли не признать этого. Все то, что с первых мгновений грозило грандиозным провалом – юность, волнение, испуг, дрожь, слезы – не только не помешало, напротив, потрясло зрителей глубиной и неподдельностью чувств. И этот момент, 30 января 1870 года, Мария Николаевна всегда считала самым счастливым и самым страшным моментом в своей жизни. А впереди – блистательно исполненные роли, крупные и поменьше.
Слава. Как дым…
О Ермоловой заговорила вся Москва. Лоуренсия, крестьянка из "Овечьего источника" Лопе де Вега, драмы Островского "Таланты и поклонники" – Негина, "Без вины виноватые" – Кручинина, Иоанна д Арк "Орлеанская дева" Шиллера – ее любимая роль, она склонна была отождествлять ее с собственной жизнью. "Слава актера – дым, после его смерти ничего не остается, и память о нем исчезает!". Эти слова Марии Ермоловой, написанные на ее фотографии, обращены к известному театральному деятелю, коллекционеру Алексею Александровичу Бахрушину. В них – сердечное понимание важности дела, которому он, создатель первого театрального музея, посвятил всю жизнь; в них – преклонение перед благородной миссией, которую он возложил на себя добровольно, – увековечить для потомков лучшее, что было в русской театральной культуре. Для потомков – это для нас, безусловно. И как тонко, как мудро было бы с нашей стороны обратиться к истории русского театра сейчас, когда ощущаем все признаки культурного кризиса. Мириться с ним недостойно.
Дом-музей на Тверском
Побывать в старинном особняке на Тверском бульваре, где жила Мария Николаевна с мужем, преуспевающим адвокатом Н.П. Шубинским, считалось престижным. Здесь бывала прима МХАТа Савицкая М.Г., Жихарева Е.Т., Таиров А.Я., Пашенная В.Н., заходили Станиславский с Лилиной, Москвин и Качалов, Санин и Немирович-Данченко. Был Чехов, А.Г. Коонен, Савина М.Г., Нежданов А.В., Собинов, М.И. Чайковский, пел Шаляпин. Чаще других в комнатах верхнего этажа можно было увидеть фигуру А.И. Южина, партнера и единомышленника, хрупкую А.П. Щепкину – близкую подругу Ермоловой; А.П. Ленского с женой, врача Г.И. Россолимо, сюда приезжал ее любимый французский актер и певец Жюль Девойод, бывал Горький… Со свойственной ему самоиронией, Чехов писал в письме к А.Н. Плещееву: " Недавно обедал у Ермоловой. Цветочек дикий, попав в один букет с гвоздикой, стал душистее от хорошего соседства, так и я, пообедав у звезды, два дня потом чувствовал вокруг головы своей сияние". Круг общения был разнообразен, чины и звания особого значения не имели. Бывали в доме люди театрального окружения, что само собой разумелось, и те, к кому питали особое душевное расположение.
Царь-пушка
Ермолова в игре своей смогла превзойти всякую критику. Не перечисляя сладкоголосых эпитетов, самый непреклонный критик Ракшанин писал, что "М.Н. Ермолова давно стала одним из светил Москвы. Ей принято лишь удивляться, как удивляются Царь-колоколу или Царь-пушке". Ее амплуа – трагическо-романтическая актриса – отличалось такой смелостью и глубиной психологического раскрытия образа, что имелись случаи запрета спектаклей властями в период бурных общественных коллизий. Отношение молодежи – особый показатель. В музее висит суровое объявление Высшего технического училища (ныне им. Баумана), где директор строго-настрого приказывает студентам вести себя пристойно, ибо накануне, по окончании спектакля, они неистовствовали, впрягались вместо лошадей в повозку Ермоловой и, стоя на подножках и козлах, везли ее домой…
Переехав на Тверской бульвар из Сивцева Вражка в 1889 году, Мария Николаевна прожила в нем до 1928 года. Как раз в эти дни, 12 марта, исполнилось 80 лет со дня кончины Великой русской актрисы… Далее, пережив "уплотнения", в доме проживала ее единственная дочь Маргарита Николаевна с сыном Колей, который впоследствии стал врачом-психиатром, но умер в период Ленинградской блокады, у него осталось двое детей. Вместе с Маргаритой Николаевной в доме проживала ее близкая подруга, внучатая племянница великого русского актера М.С. Щепкина, писательница, переводчик Татьяна Львовна Щепкина-Куперник. И сегодня музей живет насыщенной, яркой жизнью, здесь проводятся театральные вечера, встречи с популярными актерами современности, устраиваются детские спектакли. Дом-музей Ермоловой всегда поделится истинной, бережно хранимой духовностью с теми, кто готов прийти сюда…
Записала Ольга Седова
Адрес музея: Тверской бульвар, 11. Ежедневно, кроме вторника, с 12.00 до 19.00. Стоимость билетов 25-50 руб. Тел. 290-54-16.